По юбилейной выставке ведет меня заведующая экспозиционным отделом Ирина Муравьева. Она и сама дочь блокадницы, в блокаду у нее умер от голода брат. Поэтому ей так больно, что музей, репрессированный в пору «ленинградского дела», столько лет бездействовал, пока наконец не открылся усилиями подвижников – ленинградских деятелей культуры.
– Душой оргкомитета была методист городского экскурсионного бюро Наталья Викторовна Баклан, – вспоминает Ирина Александровна. – Кстати, сегодня утром мои коллеги съездили, по традиции, на ее могилу, возложили цветы... Много сил возрождению музея отдали писатель Геннадий Черкашин и ваши коллеги – радиожурналист Ольга Смирнова и сменовец Виктор Югин.
– Прежде чем сложилась постоянная экспозиция, мы создали три временные – шло накопление, как мы говорим, единиц хранения, – рассказывает Ирина Муравьева. – А самая первая выставка, открытая 8 сентября 1989 года, которую создавали энтузиасты – своих сотрудников у музея пока еще не было, – состояла из художественных коллекций Музея истории города и других хранилищ. Ее несомненным «гвоздем» стали многофигурные композиции скульптора Виктора Бажинова.
Музейщики устроили «Блокадную комнату» – предшественницу нынешней, куда более полной и выразительной. И все равно та, первая, трогала за душу. Кто-то из блокадников принес фикус, и работники музея нарядили его в ближайший же Новый год как елку – прочитали в одном из блокадных дневников, что так делали в войну некоторые родители для своих лишенных радости детей.
Музейщики активно сотрудничают со школьными музеями памяти, рецензируют детские работы, представляемые на конкурсы рефератов о блокаде.
– И вот, представьте, на защите реферата ребенок рассказывает о портативном... патефоне! – восторгается моя собеседница. – И сам показывает его: маленькая такая коробочка, с виду вроде шкатулки. А на самом деле настоящий музыкальный трансформер, на котором можно было, разложив его, проигрывать обычную грампластинку. Это же надо!
Кто-то из детей рассказал в реферате, как артисты театра кукол им. Деммени выступали в блокадные годы. Муравьева заинтересовалась, отправилась в театр, и оказалось, что народная артистка России Фаина Ивановна Костина бережно сохраняет куклы той поры. Среди них – персонаж спектакля «Юный Фриц», поставленного театром в 1942 году по памфлетам Самуила Маршака. Эта выразительная кукла – одна из трех, отражающих этапы превращения немецкого мальчика под воздействием гитлеризма в обезьяну (у него даже хвост в итоге отрастает!), изготовленная художником-скульптором Марией Артюховой. Сейчас кукла экспонируется на юбилейной выставке.
Из другого детского реферата Муравьева узнала об Иустине Георгиевне Дрожжиной – в блокаду актрисе Малого оперного театра. Ее муж – ведущий артист театра им. Деммени Михаил Дрожжин – погиб во время поездки на фронт. Сохранилась и экспонируется на выставке справка об обстоятельствах его гибели, подписанная С. В. Якобсоном.
– А знаете, кто это? – поднимает брови Ирина Александровна. – Да Сергей же Вениаминович Якобсон – заместитель директора нашего музея в ту пору, когда он открылся в мае 1944-го! Он был, оказывается, начальником агитационной машины политуправления Ленинградского фронта, в которой и подорвался Михаил Дрожжин.
Еще одно открытие музейщики сделали уже в этом веке благодаря звонку Анны Мининой, сотрудницы архива ГУВД.
– В архиве ГУВД хранится уголовное дело по факту бомбежки и пожара на Бадаевских складах. Оно было первым такого рода и потому расследовано обстоятельно, – рассказывает Муравьева. – Так вот, никакой это был не склад продовольствия, из-за пожара на котором Ленинград будто бы остался без продуктов питания! Там хранились какая-то тара, банки, кровати, прочие промтовары. Правда, был госрезерв сахара, да еще порядочно растительного масла. И все равно продовольствия, имевшегося тогда на Бадаевских складах, хватило бы Ленинграду всего на полдня...