Трагична история героической защиты города на Неве – трагична и биография вместилища ее бесценных артефактов... Рожденный всего через несколько месяцев после полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады в январе 1944-го, музей этот в Соляном переулке (тогда, впрочем, выставка – музеем он стал официально лишь два года спустя), единственный в своем роде в мире, был безжалостно ликвидирован на волне «ленинградского дела» и возродился лишь в 1989 году.
В период безвременья помещения музея отдали под спортбазу флота.
– На потолке были следы мячей, когда мы вновь пришли сюда! – вспоминает старший научный сотрудник музея Ирина Муравьева, отрываясь на время от насущного дела – она куратор юбилейной выставки, которая откроется 8 мая.
– А когда 30 апреля 44-го в тридцати восьми залах открылась на сорока тысячах квадратных метров постоянная выставка, то тут под потолком висел самолет, защищавший город, в экспозиции были массивные орудия, в одном зале стоял сгоревший при артобстреле трамвай, в другом – гора из солдатских касок, – подхватывает директор музея полковник запаса Анатолий Шишкин. – Но сам я этого, конечно, не видел. Зато видел, каким был «возрожденный» музей, когда я его принял, перейдя сюда из Артиллерийского. Вот смотрите, – подводит он к небольшому стенду, где в отличие от остальной экспозиции все можно трогать руками, – советские и немецкие каски, изъеденные ржавчиной наши и вражеские автоматы и пулеметы. Вот таким был в сущности весь музей – сплошные ржавые железки, натащенные поисковиками...
– А экспонаты некогда закрытого?
– В основном их уничтожили, но кое-что музейщики того времени спасли: передали в другие музеи по принадлежности – орудия, скажем, в Артиллерийский, но тоже далеко не все... Что-то попало в Центральный музей Вооруженных сил, немало – в Музей истории города... Но это дело прошлое. Сейчас фонды музея намного богаче – в них более пятидесяти тысяч единиц хранения. Не только предметы, но и документы, которых при образовании музея в годы войны не было.
Как и всякий музей, этот тоже экспонирует в лучшем случае двадцатую часть своих фондов. Но какие это экспонаты! Подлинные все как один – пюпитр, за которым стоял дирижер в Большом зале Филармонии во время исполнения Седьмой симфонии Шостаковича; микрофон, по которому говорила день за днем с ленинградцами Ольга Берггольц; зачерствевшая осьмушка блокадного хлеба, спасшего не одну человеческую жизнь...
– А вот недавнее поступление, – показывает Анатолий Шишкин старомодное пианино. – Передавшая его нам петербурженка все способное гореть сожгла в своей квартире, чтобы согреться блокадными зимами, кроме него.
– Но есть поступления и поновее! – вновь включается в разговор Ирина Муравьева. – Две недели назад звонит сноха знаменитого человека – командира 36-й запасной стрелковой дивизии, всю блокаду стоявшей в Ленинграде, Якова Георгиевича Быстрова. Легендарное соединение – его батальоны выздоравливающих из разных родов войск вернули в строй тысячи раненых бойцов! Кто бы думал, что от Якова Георгиевича останутся множество документов о повседневной жизни и боевой работе этой дивизии, альбомы с фотографиями – но мы это все получили! И даже 16-минутный фильм о спортивном празднике в дивизии в один из блокадных дней, который недавно отреставрировали с помощью специалистов «Леннаучфильма».
...Мы с нашим фотокором уходили, когда работа над юбилейной выставкой практически заканчивалась.
Музей особого назначения живет и развивается. Рядом с Пискаревским мемориальным кладбищем ему выделена территория площадью более трех гектаров, где в будущем, даст бог, построят филиал.