Она мне и рассказала эту историю, положившую, собственно говоря, начало тому, что теперь называется музыкальным лицеем «Санкт-Петербург». В нем, одном из лучших музыкальных учебных заведений северной столицы, где 220 педагогов пестуют полторы тысячи юных гениев, и в его предшественнице – 27-й музыкальной Людмила Петровна проработала педагогом по фортепиано 30 лет. Проработала радостно, вдохновенно, на одном дыхании не в последнюю очередь благодаря бессменному все эти десятилетия директору Диане Мельниченко, сумевшей создать в коллективе необычайно плодотворную атмосферу. И потому, как это бывает с людьми, у которых вся трудовая и творческая жизнь прожита на одном месте, да еще столь счастливо, Людмила Петровна только об этом и говорит. Но хотя все время повествует о лицее, своих коллегах, учениках и их родителях, а рассказывает-то невольно всякий раз о себе.
Вот, например, совершенно замечательная история о том, как мальчик Тема из в музыкальном отношении «гадкого утенка» превратился со временем в «белого лебедя».
...Приемные экзамены закончились, в очередной раз брали учиться практически всех, кто пришел, ибо детей нынче мало вообще, а одаренные музыкально и тем паче диковинка. Это прежде, вздыхает Людмила Петровна, был ажиотажный конкурс и экзамены длились дней пять-шесть, а порою и десять. А в 1990-е все изменилось, и вот выходит она из лицея с горькими думами, а навстречу запыхавшийся мужчина. Спрашивает, где тут экзамены. Узнав, что прием завершен, расстроился – сына, мол, очень хотел отдать на фортепиано.
– И тут он случайно сказал мимоходом такое, что побудило меня вступить с ним в разговор: дескать, сам некогда закончил музучилище в Новосибирске, – интригующе улыбается моя собеседница. – А я ведь как раз там в консерватории училась!
Они разговорились. Обнаружили много общих знакомых, он предложил подвезти ее до дома. И когда вновь стал сетовать на свое злополучное опоздание, Людмила Петровна подумала и сказала: «Приведите сына ко мне домой – посмотрю, каковы его способности».
Способностей у Темы не оказалось никаких. Буквально. Что называется, конь не валялся, или, если уж ближе к музыке, медведь на ухо наступил. Но у папы были такие глаза! А у мамы было такое желание дать мальчику музыкальное образование! И Людмила Петровна взялась позаниматься с Темой год, чтобы подготовить его к поступлению будущей осенью.
– А к концу года с Темой случилось чудо, – она сама, как мне кажется, немного удивляется этому до сих пор. – Он слышал все интервалы, чисто пел, хотя обычно это приходит только к классу четвертому.
Впрочем, Темино «чудо» вполне объяснимо.
– Какими бы талантами ребенок ни блистал, – утверждает с высоты своего сорокалетнего педагогического опыта Людмила Петровна, – заслуга наполовину в конечном счете его папы с мамой. Бывают, разумеется, и исключения. Есть у меня замечательная ученица Ксюша Пылыпив. Сейчас она уже закончила девятый класс, лауреат пяти, если не шести, международных конкурсов. Уже в десять лет она заняла первое место в международном конкурсе в Болгарии, куда мы с ней вместе летали. Так вот, у Ксюши семья не из зажиточных, мама работает день и ночь, понукать, без чего никакая наука, признаемся, не дается, сызмальства было некому. И однажды, еще малышкой, она как-то приходит ко мне и просит: «Поставьте мне, пожалуйста «два», а то я никак не могу заставить себя заниматься». Вот такие бывают дети...
Однако это все же редкий случай – чаще бывает иначе. Совместные усилия учителей и родителей пробуждают в детях такие качества, которые либо дремали, либо вообще не просматривались.
– Тут, разумеется, дело и в самой музыке, – подчеркивает Людмила Петровна. – Конечно, научить неодаренного ребенка куда труднее, чем способного, но можно – и не в последнюю очередь благодаря чудесным свойствам самой музыки. Она же развивает левое полушарие, ответственное за память. Та быстро развивается, особенно зрительная, ведь в нотах столько деталей, подробностей...
Это, между прочим, здорово помогает изучению математики и иностранных языков. У нас ведь в лицее, притом что два раза в неделю урок по специальности, еще сольфеджио, да этикет с третьего класса по пятый, да музыкальная литература с четвертого, а с пятого – чтение нот с листа и при этом раз в неделю – хор, дети начиная с пятого класса получают также общее среднее образование, и очень многие учатся замечательно – это именно музыка им помогает.
Музыканты, даже начинающие, играют произведения, в том числе и большие, как правило, наизусть. Значит, приходится учить партитуры десятками страниц. Та же Ксюша в прошлом году играла двойной концерт Баха в трех частях с оркестром, а это, будет вам известно, пятьдесят страниц нот. И их все надо было затвердить назубок.
– У Темы есть сестренка, которую тоже в свое время по его стопам привели ко мне. А музыкальные данные у Ирочки, увы, средние, ноты запоминала с трудом, – качает головой Людмила Петровна. – И вот однажды, уже классе в шестом, вбегает как-то: «А я целых две страницы выучила!». Это была настоящая победа. Наша общая.
Помогать детям одерживать подобные победы над собой Людмила Петровна мечтала, оказывается, с детства. Прежде мне представлялось, что в учителя музыки идут несостоявшиеся звезды да те, у кого не слишком удачно сложилась творческая жизнь, не выпала более счастливая судьба. Теперь я готов с радостью извиниться перед всеми коллегами педагога Игнатовой, ибо точно знаю: бывает и такая мечта – открывать и пестовать юные таланты. У моей героини она зародилась очень далеко от Петербурга, в среднеазиатском городе, который нынче называется Бишкек, а тогда – Фрунзе, бывшем столицей совет-
ской Киргизии.
Сперва все шло у нее на удивление гладко. Уже студенткой-третьекурсницей педучилища она начала свою педагогическую деятельность во фрунзенской центральной музыкальной школе. 17-летняя девушка и хотела работать, и одновременно побаивалась, что, конечно, естественно, ведь ученики были немногим младше, зато их родители казались чуть ли не аксакалами. Потому и на первое родительское собрание позвала с собой... маму.
– Правда, продолжалось это недолго, всего полгода, – вспоминая молодость, улыбается Людмила Петровна. – В училище я играла концерт Грига с оркестром, произведение мало сказать сложное, и мой педагог решительно воспротивилась моим дальнейшим педагогическим «экзерсисам»...
Надежда была, что распределят в музыкальную школу, но не тут-то было. Тогда в среднеазиатских республиках старались закреплять кадры и «мотивировали» их, надо сказать, толково. Людмиле вручили красный диплом и целевое направление в Ташкентскую консерваторию, ибо в ее родном Фрунзе своей не было. Это означало практически стопроцентную гарантию поступления: требовалось лишь сдать один экзамен по специальности, что для краснодипломницы – раз плюнуть. Но Людмиле очень хотелось в Россию, и она подала документы в Новосибирскую консерваторию. Там только покривились: среднеазиатское образование, видите ли, доверия не вызывало. И пришлось ей сдавать не один экзамен, как было бы в Ташкенте, а все восемь!
Однако, как нетрудно догадаться, она поступила. И продолжала лелеять надежду на распределение в детскую музыкальную школу. Но распределили по окончании в саму же консерваторию – там такие специалисты, как Игнатова, были тоже нужны. И только выйдя замуж за питерца и уехав в Ленинград, она наконец-то переступила порог школьного класса. С тех самых пор это главный порог ее жизни.
Время от времени ее ученики переходят его в обратном направлении и отправляются на разные конкурсы, где неизменно блистают. Бывает, и ехать далеко не надо! В самом лицее проводится международный конкурс имени Антона Рубинштейна «Миниатюра в русской музыке», на который съезжаются таланты со всей России и из стран СНГ, а также и более далеких – даже из Франции как-то были. Нынче он проводился уже в шестой раз и, как всегда, по нескольким номинациям: соло, ансамбль, вокал и камерный ансамбль. Конкурс с подтекстом: на непосвященный взгляд вроде просто – миниатюры, то есть всего-навсего пьесы. Но чьи! Лядова, Аренского, Скрябина, Рахманинова – сыграть это сложно.
– Ксюша моя дважды становилась его лауреатом, а в этом году сыграла неудачно, – не скрывает Людмила Петровна. – Старше становится, так бывает – растет и страх перед сценой, публикой... Зато последние два года подряд лауреатом становился мой маленький ученик Святослав Дарницкий, ему уже после конкурса исполнилось девять. Мальчик мало сказать способный, занимается еще и композицией у Петра Ладыженского. И там делает успехи.
А однажды ее питомцы заехали на стареньком лицейском автобусе аж в Италию. Высадили такой десант российских талантов в городе Барлетта, где шел международный конкурс юных музыкантов Citta di Barletta, что и означает «Город Барлетта». И произвели там подлинный фурор! Увезли все, что можно: «Гран-при», все первые места по номинациям, спецпризы, оставив соперников с носом, а организаторов, зрителей и критику – в полном восторге.
– Но ведь теперь, по вашим же словам, – недоумеваю я, вспомнив рассказ Людмилы Петровны, – лицей принимает учиться всех, забыв о былом строжайшем отборе самых-самых, которые и изумляли мир!
– Изумляют наши и «не самые». Даже когда везем на Запад показывать не лучших своих питомцев, они все равно производят впечатление. Вот как-то возила в Вену девочку, – довольно слабую, но зато «выездную»... Знаете, теперь ведь даже понятие такое, к стыду нашего Отечества, появилось «выездные» и «невыездные» дети. Первые – это те, кому родители способны оплатить весьма недешевую зарубежную поездку, вторые... ну да сами понимаете. Так вот, эта ученица не блистала талантами в лицее, и я повезла ее на свой страх и риск, ибо она ко всему еще и панически боялась сцены. Сидим в зале с директором нашим Дианой Тихоновной, вцепилась я ей в руку, трясусь: завалит, думаю, – умру. А она очень удачно сыграла! И у нее после этого словно крылышки выросли! Стала прогрессировать от урока к уроку.
– Наши дети потрясающи, – восхищенно продолжает Людмила Петровна. – С ними не стыдно никуда ехать! Мы ведь и в каникулы занимаемся, а как иначе, если дети уникальны?! Вот и сегодня я поджидаю ученика, хотя уже в отпуске.
А накануне произошло радостное для Людмилы Петровны событие.
– Иду по коридору лицея в последний день перед отпуском, а навстречу мне – Марина Ермакович, моя бывшая ученица. И размахивает листочком: «А я теперь ваша коллега!». Помню, в шестом классе она говорила, что вот закончит лицей и больше в жизни не станет заниматься музыкой! А я сказала: «Маринка, никуда ты от нее не денешься! Ведь музыка – это твое». И она поступила затем в Санкт-Петербургский университет культуры и искусств, а одновременно училась эстрадному пению в музыкальном училище имени Мусоргского. И вот теперь она приказом о приеме на работу педагогом по фортепиано мне махала.
– А вообще по моим стопам пошли единицы, – итожит наш разговор Людмила Петровна. – Впрочем, и музыкальную стезю выбирают далеко не все. Ира Тихомирова, например, занявшая второе место в том конкурсе в Италии, дальше музыке учиться не стала, поступила, получив у нас серебряную медаль, совсем в другой вуз. Главное для нас, что дети навсегда остаются жить в мире музыки. И еще приучаются к трудолюбию. У них вырабатывается дисциплинированность, развивается чувство прекрасного. Пусть даже в дальнейшей жизни они не берут в руки инструменты, но именно они и такие, как они, заполняют залы театров, Филармонии, глубоко понимая замысел исполнителей.
Да, ее выросшие питомцы ежегодно уходят в большую жизнь, а Людмила Петровна вновь, несмотря на огромный стаж, берет в ученики пятилетних. Это означает, что собирается и дальше пестовать их – до самого выпуска через долгих десять лет.