Театр на Литейном начал сезон с премьеры: «Театр химер». Некоторые полагают, беду накликал. Администрация Ленинградской области намерена сократить финансирование подведомственных ей театров, и они рискуют превратиться в чистые химеры. Но, отвлекаясь от финансовых вопросов, скажу: спектакль получился любопытным.
Пьеса малоизвестного у наc автора с пышным именем Хосе Санчес Синистерра называется «Осада Ленинграда» (написана в 1989 — 1993 гг.). Для испанского драматурга и режиссера Ленинград и его жизнь при советской власти — абстракция, обозначение диктаторского режима. Только для большинства наших зрителей Ленинград еще не абстракция.
\
Режиссер Михаил Бычков разумно переменил название и не стал акцентировать внимание на борьбе с коммунистическими идеалами. Главное в спектакле — грустно-комическая рефлексия театра по поводу собственной природы. Его химеричность можно воспринимать буквально: здание прогнило, театра как такового давно нет. И только две полусумасшедшие старухи перебирают истлевшие программки, выцветшие фотографии, пережевывают старые обиды. Нынешней жизни для них не существует — есть только прошлое.
\
Не исключено и более широкое понимание химеричности театра. Все-таки это учреждение фантастическое (с точки зрения здравого смысла). И люди в нем странные. Разумеется, странности найдешь в любом учреждении культуры, и даже в некультурном. Правда, относительно театра общественность располагает достовернейшей информацией, кто на ком женат и с какими результатами. А людям театра про окружающую жизнь известно мало. Театр замкнут на себе. В спектакле Наталия выходит на улицу три раза в год, Присцилла — только один. Когда в финале часть задней стены отъезжает в сторону и видны полосы света, слышен щебет птиц, старухи опасливо выглядывают наружу. Вдруг они не совсем безнадежны?
\
Здесь все неоднозначно: преданность театру и слепота фанатизма, закрытость театра и зависимость от внешних обстоятельств, подлинный талант и фальшь преувеличенных эмоций, высокие идеалы и жалкое копание в старых гримерках.
\
Поначалу кажется: перед нами две уборщицы-пенсионерки. Позже выясняется: Наталия (Татьяна Ткач) — прима бывшего театра, и Ткач это звание оправдывает, азартно исполнив монолог Лауренсии из «Фуэнто Овехуна» Лопе да Вега. Присцилла (Елена Немзер) звездой никогда не была. Она всего лишь вдова главного режиссера. Пьеса Синистерры об утраченных иллюзиях, и режиссер Нестор Капорозо, герой старухиных воспоминаний, раньше других с ними расстался — потому и погиб.
\
Его жене понадобилось пройти долгий путь медленной жизни-смерти, чтобы его понять. Немзер не щадит себя, когда появляется вся высохшая, с землистым лицом — краше в гроб кладут. Жесткая женщина с узкими губами, складывающимися в нервную гримасу. За гробом своего мужа она ведет ежечасную идейную и женскую борьбу с прежней любовницей главрежа.
\
Спектакль-дуэт всегда очень сложен. Надо поддерживать внимание зала, быть разнообразными, и это театру удается. Даже серая мышка Присцилла под конец преображается, заплетя какие-то школьные косички и заломив беретик 1917 года, чтобы обольстить чиновника из управления культуры — надо же сохранить мертвый театр хотя бы как музей. А уж веселушка Наталия то выйдет в противогазе и с веером, то переоденется Анкой-пулеметчицей (напомнив нам Ткач — Люську из фильма «Бег»).
\
Конечно, комедия Синистерры на любителя. Тем, кто ценит традиционный любовный или детективный сюжет, я на «Театр химер» ходить не рекомендую. Но те, кого занимают причуды закулисья, гротескно-комический юмор, получат удовольствие и от диалога, и от игры замечательных актрис.
\
На Литейном только вспоминают знаменитых актеров, их уже никого нет — в БДТ им. Г. А. Товстоногова на сцену выходят живые легенды (Фрейндлих, Лавров, Басилашвили, Шарко) в комедии «Квартет». Рональд Харвуд рассказывает о четырех выдающихся оперных певцах. Чтобы благоговение зрителей не зашкаливало, актеры относятся к своим персонажам с легким юмором.
\
Примадонны и примадоны (простите мой неологизм) встретились в Доме ветеранов сцены, и все немножко «ку-ку». Сисси (Зинаида Шарко) продвинулась к безумию дальше всех. Ее цветастый балахон и красные резиночки на руках и ногах безвкусны до умопомрачения. Элегантная Джин со стройными ножками двадцатилетки (Алиса Фрейндлих) страдает от старческой амнезии. Уилфред (Олег Басилашвили) демонстрирует несколько запоздалую сексуальность, впрочем, скорее показную. Самый невинный порок у Реджинальда (Кирилл Лавров). Это строгий джентльмен, поглощенный написанием автобиографии, философией искусства, к тому же признанный лидер, умеющий глубокомысленно изрекать прописные истины. И только он «растекся мысью» по поводу Верди и Гюго, как вдруг в нем просыпается подросток-хулиган — подумайте, медсестра не позволила ему съесть лимонный мармелад. Подросток мне очень понравился.
\
Актера даже в 90 лет тянет на сцену, как преступника на место преступления. И когда предоставилась возможность исполнить в ветеранском концерте ансамбль из «Риголетто», вся компания взорлила. Петь они уже не могут, но выходят из положения.
\
Во время спектакля БДТ многим театралам вспоминается «Соло для часов с боем» во МХАТ. «Квартет» тоже давал возможность четырем звездам растрогать и восхитить публику, как некогда это делали Андровская, Прудкин, Грибов. Но над тем спектаклем работали вначале Анатолий Васильев, потом Олег Ефремов.
\
«Квартет», по ситуации, должен быть пронизан музыкой. Это не значит: попрошу-ка я, режиссер, подобрать несколько фрагментов из «Риголетто» и «Травиаты» для фона. Горло зрителя не перехватит, если на 10 минут включить на полную мощность запись гениального квартета из 4-го действия и медленно отодвигать площадку с четырьмя корифеями в «дымку прошлого». Есть более сложные приемы музыкальной режиссуры, но дежурный постановщик БДТ Николай Пинигин не слышит ни одной ноты. Он не понимает, что музыка Верди постоянно сидит в мозгу персонажей.
\
Музыкально-оперный сюжет развивается параллельно их будничному существованию в доме престарелых. Он может проявляться в невольных жестах, интонациях, ситуационных перекличках. Как забавны несоответствия между пуританином Реджи и ловеласом Герцогом, зловещим мстителем Риголетто и благодушным шутником Уилфредом, однако разгильдяй Мантуанский выглядывает из-под английского костюма тенора, а сатир — из-под невиннейшей оболочки баритона.
\
Как бы завелись актеры, если бы постановщик чувствовал буйные вердиевские ритмы, играл контрастами, намеками! Юмор — в противостоянии жизни и «Риголетто». Не страшно, если ярость по поводу неполученного мармелада подсветится дуэтом вендетты из 3-го акта. Разве не чувствует себя Джин невинной жертвой Джильдой, подставляющей младую грудь под удары парочки кинжалов, когда дважды просит прощения за мнимые прегрешения тридцатилетней давности. Фрейндлих-то музыку и комизм отлично чувствует!
\
Начиная с волшебного момента раскрытия сундука со старыми театральными костюмами, бытовое, мелкое, должно уходить. Режиссер обязан выстроить поэтический надтекст, взвихрить ситуацию. Нынешний спектакль страдает иллюстративностью, движется не по нарастанию, а по снижению. Последняя картина суетлива, эмоционально опущена. Никоим образом не подводит нас к декларативной, но справедливой мысли автора: «Искусство побеждает время».
\
На церемонии «Золотого софита» Лавров был удивительно молод, Фрейндлих энергична. Пьеса Хантера давала повод для большей живости и поэтичности, чем увидел в ней Пинигин. Чтобы создать спектакль-легенду с выдающимися актерами, нужен режиссер-художник. Обойти это правило никому не удавалось. Зрители все равно благодарны, они увидели своих любимцев, хотя праздник мог бы оказаться масштабнее. Легенды не должны превращаться в химеры.