В начале октября в Петербурге прошел 5-й международный конгресс Балтийской судебно-медицинской ассоциации. Представители двадцати одного государства обсуждали на нем актуальные проблемы науки, в последнее время, увы, востребованной как никогда ранее. Продолжающийся рост числа тяжких преступлений, непрекращающаяся война в Чечне, целая череда кровавых терактов — все это часто ставит перед специалистами в области судебной медицины задачи сложнейшие, до этого не решавшиеся. Об итогах конгресса обозреватель нашей газеты Михаил РУТМАН беседует с вице-президентом ассоциации заместителем начальника по научной работе Ленинградского областного бюро судебно-медицинской экспертизы, доктором медицинских наук, профессором Вячеславом Леонидовичем ПОПОВЫМ.
— Может быть, не все наши читатели, Вячеслав Леонидович, знают, что такое Балтийская судебно-медицинская ассоциация. Давайте поясним.
— Ассоциация судебных медиков Ленинграда и стран Балтии была создана 15 лет назад, в период распада Советского Союза. Наши связи с прибалтийскими коллегами были традиционно тесны, но когда между нами возникли пограничные барьеры, нужно было срочно что-то предпринять, чтобы процесс обмена информацией не прерывался. Инициатива эта была взаимной, хотя прибалты были в этом заинтересованы даже больше — ведь потенциал питерской науки был и остается гораздо выше, чем у них.
Многие тогда восприняли идею создания ассоциации скептически, пророчили ей быструю смерть. Москва и Российское общество судебных медиков демонстративно отказались с нами сотрудничать. Городская суд- медэкспертиза Санкт-Петербурга сначала вступила в ассоциацию, но вскоре от ее работы отошла. Россию стала представлять только Ленинградская областная СМЭС.
Но ассоциация не только не умерла, а, наоборот, трудится весьма плодотворно. Работа наша носит регулярный характер, мы собираемся несколько раз в год последовательно в разных странах. Проводим научно-практические конференции, выпускаем монографии, сборники трудов. Каждые три года проходит конгресс — прошли они уже в Вильнюсе, Хельсинки, Риге, Тарту и теперь вот у нас в Петербурге. На нем прозвучало около 200 докладов, авторами которых были 350 человек.
— Интересно, на каком языке вы общаетесь?
— Формально рабочий язык на всех конгрессах английский. Однако когда речь заходит о реальном общении, выясняется, что английским владеют далеко не все. На своих языках прибалты друг с другом договориться не могут, большая часть базовой научной информации находится в российских источниках. Поэтому национальные амбиции быстро улетучились и реальное общение происходит на русском.
Наш ежегодный научный журнал тоже сначала выходил на русском языке, только несколько последних номеров еще и на английском. Печатается он в разных странах, но все параметры — формат, цвет обложки — остаются неизменными. Вышло уже 14 номеров, после нынешнего конгресса выйдет 15-й. География нашего сотрудничества, кстати, расширяется. Сейчас в работе ассоциации принимают участие судебные медики более двадцати стран, в том числе из Финляндии, Германии, Японии. Они не только обмениваются научной информацией, но и заключают многочисленные договоры о сотрудничестве.
— Чем для вас примечателен последний конгресс, на котором, как я знаю, вы были президентом?
— Я занимал эту должность не только на конгрессе. Последние четыре года был президентом всей ассоциации. Теперь в соответствии с нашим уставом торжественно передал полномочия литовскому коллеге. Конгресс же был для нас примечателен по многим обстоятельствам. Прежде всего мы совершили качественный рывок. До сих пор судебные медики стран Балтии не могли подготовить своими силами работы диссертационного уровня. Сейчас это сделали восемь человек из Литвы, трое из Эстонии и двое из Латвии. Идет, таким образом, подготовка национальных научных кадров, выравнивание научных потенциалов. Мы ведь ничего из своих достижений не скрываем, щедро делимся со всеми.
— Можете ли вы обозначить наиболее интересные темы, обсуждавшиеся на конгрессе?
— Вот, например, доклад российских участников — судебно-медицинская экспертиза при серийных убийствах. Существует целый ряд критериев, по которым можно объединить в единую цепь ряд разрозненных убийств или тяжких телесных повреждений, приведших к смерти. Это своеобразный почерк преступника. Мотивы, время и место совершения преступления, используемые при этом орудия, способ нанесения удара — все это он вольно или невольно выбирает так, как ему удобно, как он привык. Некоторое время назад, кстати, именно по почерку была раскрыта серия разбойных нападений, в том числе со смертельным исходом, в разных районах города. Каждый раз орудием нанесения повреждений служил предмет круглой формы. В результате удалось выйти на банду подростков, которым в итоге вменили 15 эпизодов.
Другой интересной темой, обсуждавшейся на конгрессе, была стандартизация методов судебно-медицинского исследования и судебно-медицинских оценок в сопредельных странах. Скажем, в Финляндии иногда по разным причинам гибнут российские граждане, в России — финские. Вскрытие трупа происходит по правилам той страны, где оно производится. Причем финские документы для нас не имеют юридической силы, а наши — для них. И потому на родине погибшего судмедэксперты начинают всю работу сначала. Мы заложили базу унификации этих процедур, исключающую повторное вскрытие.
— В связи с многими трагическими событиями последних лет — взрывами, терактами, после которых от людей остаются только фрагменты тел, насколько я понимаю, большое значение приобрела проблема идентификации личности...
— Разумеется, эти вопросы мы тоже обсуждали. Сегодня можно констатировать уверенно: современный уровень науки таков, что идентифицировать личность можно практически со стопроцентной вероятностью. Наш коллега из Пскова, например, написал диссертацию об идентификации личности по кремированным останкам. И подтвердил это практическими результатами! Разумеется, здесь применяется целая совокупность методов — микро- и макроскопический анализ, генетическая экспертиза и прочее. Так что проблема теоретически решена. А вот практическое ее решение оставляет желать лучшего. То не хватает квалифицированных кадров, то недостает соответствующей аппаратуры, то возникают какие-то организационные сложности...
— Я знаю, что вы в свое время весьма активно подвергали сомнению подлинность «царских останков», захороненных в усыпальнице Петропавловского собора. Почему же, обладая столь совершенным научным арсеналом, нельзя было тогда довести вопрос до кристальной ясности?
— Своего отношения к «екатеринбургским останкам» я не скрывал тогда и не скрываю сейчас. Мне неоднократно приходилось выступать по этому поводу, в том числе и в вашей газете. На мой взгляд, вывод о принадлежности их царской семье был сделан поспешно, без достаточных оснований. К сожалению, в этом случае сыграло роль не отсутствие каких-либо технических средств или квалифицированных кадров. На мой взгляд, имела место часто встречающаяся методологическая ошибка — абсолютизация одного метода исследований, в данном случае генетической экспертизы. Опытные эксперты прекрасно знают, что иногда подобная тактика приводит к результатам совершенно нелепым. Ну и потом, судя по всему, имел место явный политический заказ.
Уже после захоронения были проведены дополнительные исследования — останков младшего брата царя Георгия Александровича и родной сестры последней императрицы — Елизаветы Федоровны. Сравнительный анализ структуры ДНК показал, что ничего общего с «царскими останками» они не имеют. Кстати, на нашем конгрессе прозвучал доклад японского ученого Тацуо Нагаи, который сообщил о новых исследованиях, подтверждающих мои сомнения. Он дважды исследовал останки Георгия Александровича и провел ДНК-анализ крови сына родной сестры Николая II Тихона Куликовского-Романова. Результаты упомянутых исследований совпали между собой, но существенно отличаются от тех, что получили ранее сторонники подлинности «царских останков».
— В какой степени можно говорить о практическом внедрении результатов конгресса в реальную практику работы правоохранительных органов?
— Сложный вопрос... К сожалению, взаимодействие судебных медиков с милицией и другими правоохранительными структурами часто носит формальный характер. Они нам — конкретный вопрос, мы им — конкретный ответ. И ни слова сверх того. Между тем судебные медики могли бы играть куда большую роль не только в раскрытии уже совершенных преступлений, но и в профилактике преступности.
Преступник, как бы он ни был изощрен, оставляет какой-то след всегда. Комплексный анализ всех обстоятельств преступления с использованием современных достижений науки нередко позволяет предотвратить новое преступление. Нужно просто грамотно ставить перед судебными медиками задачу, шире использовать их потенциал.
Нельзя не сказать и о пограничных ситуациях, когда эксперт решает вопрос в принципе — было преступление или нет. Найден, к примеру, труп без явных следов насилия. Изначально милиция всегда предполагает убийство, но совокупность научных методов позволяет констатировать самоубийство. Грамотный эксперт может дать не только картину его совершения, но и детально описать комплекс факторов и симптомов, которые привели к трагическому финалу.
— Таким образом, вероятно, ваши возможности позволяют профилактировать и самоубийства?
— Недавно вышел сборник научных трудов «Самоубийство», одним из соавторов которого был ваш покорный слуга. В нем проведен научный анализ причин роста числа самоубийств в России, выявлен ряд соответствующих симптомов, определены группы риска и нарисован «портрет» потенциального самоубийцы. Используя эти выводы, можно остановить человека у роковой черты, вовремя приняв соответствующие меры. К сожалению, люди, работающие на телефонных «горячих» линиях, часто не обладают подобными знаниями. Но в «горячей» линии, работающей на область, эти методики внедряются с большим успехом.
— Но вернемся к конгрессу...
— Результатами его мы очень довольны. По масштабу это, безусловно, событие европейского уровня. Подготовка его была непростой, длилась несколько лет. И поэтому я хотел бы, чтобы прозвучали фамилии людей, без которых конгресс вряд ли смог состояться. Это начальник Ленинградского областного бюро СМЭС Григорий Иосифович Заславский и председатель комитета по здравоохранению Ленинградской области Александр Яковлевич Гриненко. Наука и органы государственной власти, подчеркиваю, работают в полном согласии. Огромную роль сыграла помощь и полномочных представителей президента по Северо-Западному федеральному округу. Подготовительная работа началась еще при Черкесове, а закончилась при Клебанове. Их имена позволяли открывать многие двери...
— Что ж, на фоне общих стонов о невнимании власти к нашей науке слышать подобное особенно приятно. Успехов вам!