— Владимир Александрович, более десяти лет вы путешествуете по миру в основном в одиночку или вместе с небольшой группой туристов. Сколько за это время удалось увидеть стран и по какому принципу вы составляете свои маршруты?
— Я побывал более чем в 120 странах мира, причем в некоторых не один раз. Сначала определенной системы в выборе путей не было, а только спортивный интерес, который я начал удовлетворять еще в советское время, путешествуя по союзным республикам и Сибири. Потом, когда я осознал себя настоящим путешественником, сформировались последовательно три программы, одну из которых я уже полностью осуществил. Она называлась «По странам и континентам» и предполагала знакомство с миром по трем направлениям: ландшафты, памятники, люди. Если на пути были горы — совершал восхождения, пустыни — пересекал их зачастую пешком, а реки — переплывал на плотах или лодках, которые занимал у местного населения.
Два остальных проекта — «Труднодоступные миры планеты» и «Россия далекая» сейчас у меня, как говорится, в работе. Уже пройдена пешком Сахара, самое сложное место на земле, разведаны острова Новой Гвинеи, глубокая Сибирь. Последняя тема частично совпадает с третьим проектом — «Россия далекая». Я побывал в Якутии, Корякии, на Чукотке и Камчатке. Сибирь, Дальний Восток нашей страны — это почти безлюдные места, где плотность населения такая же, как в Сахаре. Но природа здесь удивительная, как и самобытная культура малых народов, что населяют эти территории.
Из путешествия я привез много снимков, из которых подготовил выставку «Россия далекая». Она уже демонстрировалась в Индии, Непале и Германии. Теперь выставка целый месяц будет работать в Петербурге.
— Когда же состоялось ваше «крещение» как профессионального путешественника?
— Это произошло, как я считаю, в 1995 году, когда в Гамбурге мы с моей женой Еленой приобрели старенький микроавтобус и отправились в полугодовую поездку, полную неизвестности и трудностей. После знакомства со странами Европы мы побывали в Турции, Сирии, Иордании, Израиле, Египте, Иране, Пакистане, Индии и закончили путешествие в Непале, где и распрощались со своим развалившимся от долгой дороги четырехколесным другом.
Я был готов к поездке: прочитал много книг, получил классные консультации у лучших этнографов и археологов Петербурга, но действительность превзошла все ожидания. И после этого я не смог усидеть на месте.
— Слово «профессия», кроме прочего, подразумевает и то, что конкретная деятельность человека дает ему средства для существования. Каким образом это происходит в вашем случае: ведь любое путешествие стоит хороших денег? И еще в связи с предыдущим вопросом: многие в юности зачитывались книгами про путешествия и отважных землепроходцев, грезили сами о дальних странах, мечтали путешествовать, а получилось это у единиц. Почему получилось у вас?
— Считаю, что «виновата» в этом моя основная профессия. По образованию я преподаватель истории. 15 лет был учителем в школе, в частности в 495-й Московского района. Мне кажется, что я был не рядовым учителем, потому что смотрел на свою работу не как на обычную службу. Я всегда хотел получить видимый результат. Передо мной был класс, а я в нем не только историк, но и классный руководитель, т. е. мог влиять на процесс воспитания, изучать характеры, а в итоге хорошо понимать детей.
Именно из этого умения находить общий язык со всеми детьми у меня появилась возможность путешествовать на собственные средства — спонсоров у меня не было и нет. Вот уже несколько лет я 5 — 6 раз в год вожу в походы детей из разных городов Германии по их стране, а также Италии, Франции. Это очень красивые маршруты, которые начинаются с большого пешего перехода и ночевок в палатках, потому что сначала детям надо дать возможность выпустить лишнюю энергию. А потом мы уже спокойно осматриваем музеи и исторические памятники, предположим, Венеции, Флоренции и т. д.
Обычно я собираю большие группы, до 40 человек. В основном это дети из российских семей, которые переехали на постоянное место жительства в Германию. Можно сказать, что я пустил в дело свой педагогический опыт. И он часто и во многом помогает мне в жизни, как и моя спортивная закалка.
Другая возможность заработка — путешествия со взрослыми туристами по странам третьего мира. Это не банальные маршруты, которые организуют турфирмы, когда в путевку включено все, кроме страны и ее народа. Мы смотрим то, что не видят другие. Любую страну можно показать так, что человек от изумления просто ахнет.
И еще я зарабатываю публикацией своих снимков. Но поскольку я учитель, а значит, просветитель, то начинаю представлять свои путешествия с выставок. Это дохода не приносит, а, наоборот, требует личных затрат. Сегодня в моем багаже фотохудожника 15 тысяч снимков. Горжусь, что некоторые из них были использованы в академических изданиях, а в феврале в Кунсткамере откроется моя выставка «Этнографические портреты мира».
— Владимир Александрович, жены путешественников, как и моряков, не любят, когда мужья надолго покидают их. Как относится к вашим занятиям жена и что у вас за семья?
— В этом вопросе у меня полный порядок. Дома я бываю редко, а семью вижу часто. Поясню. Жена много раз была в путешествиях рядом со мной и посетила кажется уже 75 стран. В ноябре-декабре вместе отправимся в Аргентину, Чили и Боливию. У нас трое детей: два сына и дочь. Паше 10 лет, Даше — 8, а Саше — 5. Это ребята тоже уже испытанные походами. Сашу впервые взяли с собой, когда ему было всего лишь несколько месяцев — жена несла его в специальном рюкзачке за спиной.
— Вы путешествуете анонимно или вам приходится представляться чиновникам разных стран, а возможно, и пускаться в авантюры?
— Сама по себе цель объехать весь мир уже авантюрна. Но я не авантюрист, однако научился ловчить, чтобы обойти совершенно бессмысленные запреты, которые в иных странах существуют порой только для российских граждан. Тот же немец заплатил, предположим, 30 евро, получил штамп в паспорте и поехал куда ему надо. Россиянину же понадобится куча бумаг, чтобы добиться визы: билет в обе стороны, факс о зарезервированном номере в дорогом отеле, приглашение и т. д. А зачем путешественнику отель? Он едет в страну не для того, чтобы валяться на пляже и сидеть в баре. Иностранным чиновникам не представляюсь, собственные встречи с помпой не организую, но бывает, что в редких случаях захожу в российские консульства и представительства. Как правило, встречают хорошо.
Кстати, расскажу один эпизод. Однажды в Африке мы нечаянно встретились с нашими ребятами из лиги «Путешествуем автостопом», которые за 8 месяцев преодолели значительную часть Черного континента. Они первый раз рискнули на такое большое странствие. И один из его участников сказал мне: «Володя, к чему мы только не готовились: к встрече со львами, крокодилами, бандитами, а самым трудным оказалось получить в разные страны въездные визы».
Или я приехал в Тибет, а там несказанно удивились: первый раз увидели русского. До меня к ним из русских никто не приезжал, а вот немцев и даже чехов было достаточно. Трудно быть русским путешественником. Вот и валюта у нас неконвертируемая. Достанешь нашу банкноту и нигде не поймут, что за бумажкой вы машете.
— Владимир Александрович, встречаетесь ли вы в путешествиях с нашими соотечественниками или избегаете таких контактов?
— Нет такой страны, где бы я не встречал своих. Мы все «выехали» почти тринадцать лет назад из СССР — кто в Россию, а кто в эмиграцию или на заработки за границу. Таких оказалось 40 миллионов человек. Многие обжились, причем даже в самых неожиданных для нас странах. Например, в Африке, в Намибии, я встретил немало русских, начиная от отшельников и кончая мелкими предпринимателями. У одного из них по имени Леонид мы даже останавливались на два дня. Так вот он собирает рога животных, камешки всякие, делает из них поделки и продает.
Я обязательно встречаюсь с рус-скими за границей, а с некоторых пор, как выучил немецкий язык, и с немцами. За две-три недели пребывания в чужой стране трудно сразу понять ее обычаи. И в этом мне помогают эмигранты.
— Вы много фотографируете людей. На большинстве снимков они дружелюбно улыбаются. Но всегда ли охотно соглашаются на съемку и бывали ли в вашей практике случаи агрессии с их стороны?
— Если не проявить при съемке определенного такта, то можно пострадать физически. Люди из стран буддистского и индуистского мира на съемку соглашаются охотно и даже будут специально позировать. В Африке снимать трудней. Там люди суеверно думают, что с фотографией уйдет и какая-то часть их сущности. Опасаются, что их жизнь, как это делают зачастую западные журналисты, будет показана только с негативной стороны. В исламских странах любят фотографироваться, но женщина там знает свое место и потому может протестовать против съемки, если заметит гневный взгляд даже постороннего мужчины. Всего легче мне снимать, если я путешествую с женой. Семейная пара с фотоаппаратом вызывает у людей больше доверия. И вообще я стараюсь снимать не задворки, грязь, нищету, катастрофы, а достойную сторону человеческой жизни, поэтому фотоаппарат мне ни разу не разбивали.
У цивилизованного мира есть стандартные представления о каждой стране, как о нас с медведями, снегом и балалайкой. Но когда копнешь поглубже, то откроется удивительное. Мы только что со старшим сыном вернулись из Марокко. «Папа, мы побывали в сказке», — сказал он мне, когда мы покинули город Марракеш. Там на центральной площади каждый день и круглый год народные гулянья с представлениями, музыкой, танцами, цирковыми выступлениями. Каждый, кто хочет, может показать свое искусство, и это замечательно.
— Пожалуй, за годы странствий вы, Владимир Александрович, хорошо изучили нашу планету. Каким вам видится современный мир?
— Очень противоречивым. С одной стороны, удивительные красоты природы, с другой — глубокие политические разногласия и масса социальных проблем. Они есть не только у нас, но и в благополучной Европе — болезни, выступления реакционных политических партий. Хорошо, если я ошибаюсь, но думаю, что наступившая эпоха — время кризиса человечества. В мире много локальных войн. Страны третьего мира порой становятся рядовыми жертвами мировой политики, а некоторые по своему развитию еще пребывают в средневековье. Все это вызывает тревогу и боль за прекрасную планету Земля.
— Так, может быть, на земле все-таки где-то есть рай?
— Мне часто задают этот вопрос, и я всегда отвечаю однозначно — рая нет, но есть места, которые хочется видеть вновь и вновь. Мне в душу запала Камчатка. Есть такое село Кавран, где живут ительмены — их всего в нашей стране не более тысячи человек. Я попал туда во время недельного национального праздника. Поразился красивым народным обычаям и органичному соединению двух культур — великой русской и ительменской. Там, например, некоторые мелодии исполняют на бубне с баяном. Сочетание невероятное, а музыка получается замечательная. Я был шесть раз в Индии и не устаю возвращаться в эту страну. У меня буквально захватывает дух от ландшафтов Венесуэлы. Там есть плато Гранд Сабона — геологическое и природное чудо, оторванное от земли на 2 километра вверх и окруженное отвесными стенами. На нем хорошо поработал скульптором ветер — все плато «уставлено» невероятными фигурками, и идешь по нему, как по сказочному городку... Есть много чудес на свете. Мир прекрасен, но рая на земле нет.
— Есть ли у вас личные рекорды?
— Можно сказать, что да. Считаюсь среди российских путешественников лидером в спортивных программах прохождения через пустыни. Преодолел пески Калахари (Ботсвана), Сахары и Ливийской пустыни (Африка), Негев, Вади-Рам (Ближний Восток), Деште-Лут, Мекран (Иран), Санди (Пакистан), Гоби (Китай), Атакама (Южная Америка), Гипсона и Симпсона (Австралия) и многих других.
— Не возникло ли желания написать книгу странствий?
— Она почти готова. И каждое путешествие в ней, как целая жизнь.