С 7 по 8 октября в Петербурге пройдет V Российская венчурная ярмарка ( в переводе с английского «венчур» — рискованное предприятие, обычно связанное с инвестициями в новые технологии). По данным организаторов — Российской ассоциации венчурного инвестирования (РАВИ) и Регионального фонда научно-технического развития, в ярмарке примут участие около 100 малых и средних отечественных предприятий. Партнерами россиян в подготовке и проведении ярмарки выступают иностранные консультанты. Их взгляд на то, как должен развиваться малый и средний бизнес, зачастую отличается от мнения наших чиновников и бизнесменов.
Своя точка зрения на эту проблему есть и у сегодняшнего собеседника газеты — специалиста в области венчурного инвестирования, президента консультационной компании Innovative Partners (Нью-Джерси, США) Джеффа МИЛАНЕТТЕ. С ним беседует наш корреспондент Алексей САМОЙЛОВ.
— Г-н Миланетте, поясните нашим читателям, в чем заключается особенность венчурных ярмарок и почему поиск инвестиций для высокотехнологичных предприятий малого и среднего бизнеса недостаточно вести стандартными путями — в рамках обычного делового сотрудничества?
— Начнем с того, что компании, участвующие в подобных ярмарках, нуждаются в венчурном капитале, то есть прямых инвестициях на начальных этапах своего развития. Вообще говоря, венчурные инвестиции — это вложения в акционерный капитал компаний, акции которых не зарегистрированы на фондовой бирже. Этот вид инвестиций, как правило, используется для завершения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, увеличения оборотного капитала, приобретения новых компаний или улучшения структуры баланса.
Венчурные ярмарки — возможность для компаний встретиться «лицом к лицу» c большим количеством инвесторов, а для венчурных фондов это залог определенного «уровня качества» выставляемых проектов.
— Как давно вы принимаете участие в российских венчурных ярмарках?
— Начиная с самой первой, то есть с 2000 года. Тогда в работе ярмарки приняли участие 28 компаний из восьми регионов России. Кроме того, ярмарку посетили 250 специалистов — в основном это были представители консультационных компаний, таких как наша, основной работой которых является поиск небольших по масштабам, но безусловно выгодных с экономической точки зрения проектов, требующих вложений на начальной стадии развития.
У вас в России говорят: «Первый блин комом». Но даже по итогам выставки 2000 года семнадцать компаний установили контакты с потенциальными инвесторами, а две из них, по нашим данным, получили реальное финансирование. Иными словами, реальных инвестиций удалось добиться примерно 8 — 9% компаний-участников, что в принципе соответствует общемировой статистике, характерной для подобных мероприятий.
Я уверен, что сейчас этот показатель намного выше — система подготовки специалистов как в бывшем СССР, так и в России всегда славилась тем, что выпускала профессиональных разработчиков инновационных технологий. И новое поколение, невзирая на политические потрясения, смогло сохранить интерес к изобретениям и готовность взять на себя ответственность за их коммерческое внедрение. Повторюсь, единственное, чего изобретателям не хватает, — денежных средств для развития своего предприятия.
— Риск вложений в инновационные проекты, связанные с внедрением высоких технологий, во всем мире традиционно считается одним из самых высоких. Наверное, в России он еще выше?
— Нет, он не выше и не ниже, а просто высок, как и везде. Но выхода у нас нет: технологический прогресс требует, чтобы инновационные технологии превращались в коммерческую продукцию.
Авторы таких технологий — люди в большинстве своем небогатые, а потому средства для начала своего бизнеса они вынуждены занимать. Как, на каких условиях, а главное — где это можно сделать? Коммерческие банки со столь рискованными (с их, банков, точки зрения) проектами предпочитают не связываться, у государства денег на частные эксперименты тоже нет.
Остается одно: искать заинтересованных бизнесменов, готовых вложить деньги напрямую в расчете на высокую прибыль и перспективы развития предприятия. А для этого и предприятию, и инвестору требуется профессиональный посредник — организации и фонды, способные помочь грамотно преподнести проект, организовать площадку, на которой он будет демонстрироваться, и привести на эту площадку потенциального инвестора.
— Следят ли организаторы ярмарок за судьбой проектов, не вызвавших сиюминутного интереса у потенциальных инвесторов? На какую помощь могут рассчитывать авторы этих проектов?
— Насколько мне известно, большинство компаний, принявших участие в ярмарке 2000 года, благополучно исправили свои ошибки. Обычно инвесторов смущает либо излишне оптимистичный прогноз предполагаемых доходов, либо чрезмерно дорогая себестоимость промышленного производства будущей продукции. Кстати, с аналогичными проблемами сталкиваются и участники венчурных выставок в США: как правило, результат первых «смотрин» — это указание на ошибки и недочеты, которые соискатели инвестиций исправляют к следующим выставкам.
Впрочем, зачастую инвесторы, заинтересованные в успехе проекта, берут его под свой контроль, после чего сотрудничество с авторами проекта становится их частным делом. Что, кстати, вполне соответствует задачам, которые ставят перед собой организаторы венчурных выставок во всем мире.
— Не кажется ли вам, что такие «смотрины» дешевле и эффективнее организовывать индивидуально, как говорится, «с глазу на глаз»?
— У каждого инвестора есть определенные критерии оценки привлекательности проекта. Говоря проще, человек, решивший рискнуть своими деньгами ради высокой прибыли, должен иметь возможность сравнить приглянувшийся ему проект с другими. Но любое сравнение предполагает наличие информации. Учитывая высокий риск вложений в венчурные проекты, инвесторы имеют право выбирать. И в этом смысле выставка — лучшее место, где они могут не только найти интересующий проект, но и выбрать тот из них, который покажется им наиболее привлекательным.
Кстати, в США сегодня обычно вкладывают деньги в компьютерную индустрию — оборудование и программное обеспечение. Около 23% вложений во II квартале нынешнего года пришлось именно на инвестиции в эту отрасль. Причем речь идет о гражданских разработках. Конечно, наиболее интересные проекты вызывали и вызывают интерес военных, но, во-первых, это естественно, а во-вторых, многие разработки создаются как раз в процессе исполнения заказов оборонной промышленности и лишь впоследствии внедряются в мирное производство.
— Существуют ли в США налоговые льготы для предприятий венчурного инновационного сегмента, выходящих на рынок? Если нет, то почему?
— Как таковых налоговых льгот в федеральном законодательстве США не предусмотрено — перед налоговым ведомством все равны, и это основополагающий принцип экономики. Другое дело, что местные власти вправе устраивать так называемые налоговые каникулы, во время которых компании, занимающиеся определенными видами деятельности, могли не платить большинство налогов. Нечто аналогичное в свое время происходило и в России — на территориях ваших свободных экономических зон.
— В последние годы в деловых кругах России постоянно обсуждается необходимость поддержки малого и среднего бизнеса на государственном уровне. Как вы думаете, нуждаются ли в государственной опеке предприятия, специализирующиеся на высоких технологиях?
— Выскажу свое личное мнение: государственная поддержка таким предприятиям полезна лишь на ранних стадиях их существования — да и то не в виде прямого финансирования или налоговых льгот, а лишь в форме содействия получению стартовых инвестиций. В США такие программы есть, но нужно помнить, что частный бизнес — дело добровольное, и все предприятия, чем бы они ни занимались, должны подчиняться единым правилам. Любые льготы, даже оправданные нуждами государства, нарушают основной закон рынка — право бизнеса на честную конкуренцию. А это всегда приводит к плачевным последствиям.
— Одним из наиболее распространенных способов привлечения долгосрочных инвестиций сегодня считается выпуск ценных бумаг предприятия для их последующей продажи на открытом рынке. Возможен ли такой вариант для небольшой инновационной компании?
— В принципе да. Но этот способ привлечения капитала сопряжен со множеством проблем. Во-первых, ценные бумаги компании со сравнительно небольшим оборотом и специфической продукцией вряд ли будут пользоваться спросом у людей, привыкших иметь дело с акциями крупных корпораций, — слишком велик риск. Во-вторых, затраты на проведение эмиссии ценных бумаг малых и даже средних компаний обычно сопоставимы с предполагаемой выручкой от продажи этих бумаг. В-третьих, даже успешно продав свои ценные бумаги, компании придется нести постоянные затраты на дополнительную, более подробную отчетность, вводить в свой штат специалистов по работе с акционерами.
Не знаю, как в России, а в США лишь очень небольшая часть компаний представлена на фондовом рынке — остальные прекрасно обходятся стратегическими инвестициями, которые даже небольшая, но успешная компания обычно находит быстрее и дешевле.
— Напоследок расскажите немного о себе...
— Это уже гораздо проще... Мне 55 лет, я женат, имею двух взрослых дочерей. Через две недели стану дедушкой. Что касается моей фирмы, то ей 20 лет от роду и она специализируется на услугах компаниям, стремящимся открыть либо расширить свой бизнес.
С 1986 года мы организовали свыше 30 бизнес-инкубаторов — как в родном Нью-Джерси, так и других городах и штатах США. С середины 1990-х годов начали работать в других государствах — в основном Восточной Европы: в Белоруссии, Литве, Венгрии. Очень внимательно следим за Россией — у вас огромный технологический потенциал и, если можно так выразиться, генетическая тяга к изобретательству. А ведь именно эти качества и лежат в основе любого инновационного проекта.