Олег Табаков соблазняет питерских актеров столичными подмостками
Не зря, ох не зря приехал к нам театр Табакова на такие долгие гастроли! Мэтр из Москвы не только задался целью ошеломить питерского зрителя семнадцатью наименованиями репертуара, но и активно присматривает себе новых «перебежчиков». В кассах нет билетов, столичные спектакли идут на ура, а режиссер тем временем внимательно изучает местный актерский рынок. К нему не так давно уехали Михаил Пореченков и Константин Хабенский. На этом список «жертв» МХТ не заканчивается.
— Петербург имеет на вас «зуб». Вы переманили в МХТ Михаила Пореченкова и Константина Хабенского. Кто следующий?
— В планах есть несколько человек. Но если сопоставлять мою селекцию Питера и Саратова, то взял актеров из этих двух городов примерно поровну. А Санкт-Петербург-то побольше! Вот и получается, что я эксплуатирую родину активнее.
— Так кого вы у нас присмотрели?
— Не скажу, но я этим все время занимаюсь. Серьезная дилемма: первый контракт с МХТ кончается в июне. И если я решусь на второй, то это означает, что кроме проблем реконструкции, технического перевооружения, архитектурного совершенствования и выведения инженерно-технической части театра на мировой уровень надо будет решать проблему коллекционирования (другого слова не подобрать) труппы и поиска наследника. Потому что сделано за четыре года немало. Я выполнил взятые на себя обязательства, и отдавать это в случайные руки не хочу.
— Вы как-то оцениваете состояние питерского театра?
— Я не правомочен об этом говорить. В сезоне запланирована неделя для приезда в Петербург. Буду ходить по театрам. Надо посмотреть работу Малого драматического, если в БДТ будет премьера, пойду в БДТ... У меня тут работает разведка, я не просто так еду! (Смеется.) Не знаю, насколько сильны в Петербурге люди, способные удивляться чужим талантам. А от этого зависит многое. Петербургское поколение, начинавшее довольно звонко 10 лет назад, как-то потускнело. Я помню, смотрел интересное «Преступление и наказание» Григория Козлова. Ну и что дальше? Где продолжение? Кто-то из коллег уже канонизирует и цитирует себя. А по сути, если рядом с тобой не рождается нечто и не прирастает дело, которым ты занимаешься, новыми талантами, значит, какая-то в державе петербургской гниль! (Это я «Гамлета» цитирую, а не квалифицирую.) Мой интерес к жизни питерских театров очень конкретный. Я веду переговоры с режиссером Семеном Спиваком, который будет делать в МХТ яркую, смешную, коммерческую американскую пьесу. Это происходит на фоне того, что МХТ в будущем году замахнулся на «Синюю птицу», «Гамлета», «Школу злословия», «Живи и помни», «Вольтерьянцы и вольтерьянки», «Кысь».
— Вы вместе с женой Мариной Зудиной снимаетесь в телесериале «Есенин». В каких ролях?
— Мое участие в «Есенине» довольно функционально. Чтобы придать сериалу большую динамику, в него ввели несколько персонажей из сегодняшнего времени. Это сотрудники МВД, ФСБ и МУРа, которые заинтересовались проблемой: была ли гибель Есенина самоубийством. Я играю одного из этих людей, солидного генерала. Марина — Зинаиду Райх. Съемки уже завершаются.
— А правда, что в Питере будет показ вашего нового спектакля?
— Мы здесь в малом зале БДТ сыграем генеральный прогон спектакля «Кукла для невесты». Жанр — фантазия на русские мотивы. Спектакль очень неожиданно и трудно рождается, это комедия «с комком в горле». Я стою на иных позициях, чем критики сегодняшней власти. Они вешают на нее приближающееся вырождение, алкоголизм, нищету, но с поразительным упорством ничего не делают, чтобы изменить ситуацию. Я же, как профессор Серебряков в «Дяде Ване», считаю, что «дело надо делать, господа!».
— Говорят, вы в юности любили побездельничать. Три года лежали на диване и книжки читали. Отсюда такое глубокое понимание образа Обломова?
— Кажется, мой Обломов возник из протеста против пошлой и вульгарной трактовки его Владимиром Лениным. До того как Никита Михалков позвал меня в картину, я записал весь роман на радио. Этот вариант до сих пор существует. Может, когда буду делать свою аудиобиблиотеку, выпущу его на CD. У меня и Чехов, и Толстой, и Солженицын, и Астафьев, и Белов для радио были записаны. Там есть очень стоящие работы! Так вот: мой персонаж был эмоциональной формой протеста. Голубиная душа Обломова как-то выпадала из контекста добролюбовых и чернышевских, а дело было всего-то в трехстах захарах, которых он эксплуатировал и которых ему так и не сумели простить.
— В вашем гастрольном репертуаре есть Гришковец. Как открыли для себя этого довольно специфического режиссера?
— Гоголь вывел жизнь Башмачкина в злополучной «Шинели», и есть такая формулировка, что все мы из нее вышли. Так русские литераторы определяли себя. А Женя Гришковец — интеллигент «из маминой кофты». В этой кофте он, по сути дела, вывел на сцену совершенно непривычный для нас человеческий тип. Я смотрел его два вечера, один раз в театре, а другой — в клубном зале. Многое из того, что он читал, было обо мне. У нас существует соглашение, что Женя напишет текст про то, как человек моего возраста говорит с ребенком. О жизни, о смерти, о любви, о войне... Контракт уже подготовлен.
— Вы не собираетесь снова стать котом? Кто вам ближе: Гарфилд, которого недавно озвучили, или наш родной Матроскин?
— Пока мультипликационных предложений не поступало. О Гарфилде: надо быть человеком больших амбиций, чтобы в зрелом возрасте взяться за работу, заведомо обреченную на провал.
— ???
— Было ясно, что, скорее всего, получится нечто среднеарифметическое. Работа интенсивная, времени мало — всего неделя. Но мне стало интересно: смогу ли я поломать стереотип технологии создания человеческого характера? Гарфилд же человек, неважно, что он называется «кот» (так же, как и кот Матроскин). Кстати, даже не знаю, чьи экономические идеи интереснее: вождя корейского народа Ким Ир Сена или нашего Матроскина? Я думаю, что мы недооценили и не реализовали многое из того, что выдвигает этот кот. А с Гарфилдом получилось то, что я хотел... Дважды смотрел этот фильм в кинотеатре, в зале было человек по 500. По их реакции я понял, что мой труд имеет отзвук.
— Вашему младшему сыну фильм понравился?
— Недавно смотрел, мать ему купила кассету. Когда я спрашиваю об увиденном, сын отзывается сурово. «Ну как?» — «Неплохо!» До критики пока не дошло, но излишней комплиментарностью он не страдает.
Наталья Черных
Газета Московский Комсомолец в Питере №9/16 за 05-03-2005