Музей Арктики и Антарктики. Фотографии лишайников и мхов Таймырского заповедника едва ли могут вызвать ажиотаж. И все же это прекрасное времяпрепровождение в новогодние праздники: отправиться в музей, посвященный краю, откуда сваливается старик на оленьей упряжке с мешком подарков. Дети в восторге, взрослые – кто вспоминает детство, а кто в него впадает.
Для публики музей был открыт на Рождество 1937 года в здании бывшей единоверческой церкви, построенной в 1820-х. Парадокс, но висящие между коринфских колонн модели самолетов не выглядят нелепым анахронизмом. Имперский дух – вот что объединяет. "Прирастание Сибирью" и освоение Севера –удивительный пример сочетания мерной тяжелой поступи государства и романтической безумной жертвенности героев-одиночек, вгрызавшихся в арктические льды, штурмовавших высокие широты на утлых корабликах и допотопных самолетах.
До 1937-го музей несколько лет работал в закрытом режиме, будучи сугубо научным и почти секретным объектом. К Северу, с его неисчерпаемыми природными ресурсами был у Советской власти особый и пристальный интерес. К тому же – прямая дорога для тяжелых бомбардировщиков к сердцу капиталистического мира (думаете, Чкалов с Водопьяновым просто так туда летали?). Так что денег и людей на это не жалели. В результате небольшой музей битком набит уникальными экспонатами. Наверху, под самым куполом, – Антарктика. Там особенно интересны спецкостюмы – необыкновенно стильный кожаный 1959 года и "скафандр" 1980-х. Самый сок – внизу, где "Природа и ресурсы". Настоящий заповедник древних музейных технологий. Вот диорамы (если забыли – это когда на фоне рисованного задника с изображением скал, моря и неба выложены настоящие камни и выставлены чучела, например, пингвинов) – чем не виртуальная реальность?
Многие экспонаты сегодня читаются не совсем так, как было задумано. Вот "образец почвы из района Воркуты" – вполне себе невинный, а жуть берет: кто и что сейчас лежит в такой "почве". Фото силурийских и четвертичных отложений, черных базальтов – свидетельств древних вулканов – идеальные иллюстрации к Обручеву и Ефремову. Скелеты и черепа моржей, мамонтов, шерстистых носорогов и прочих овцебыков – ни дать ни взять, реквизит фантастического фильма доцифровой эпохи.
Там, где "История освоения", – какой-то спокойный, научно документированный трагизм. Что ни экспонат – погибшая экспедиция: Седов, Нобиле, барон Толль. Самое страшное – остатки разоренной белым медведем могилы Седова. Случайно обнаруженные в 1940-м вещи XVII века: перстни, шахматы, серьги в вечной мерзлоте. Странно видеть деревянный голландский башмак и ренессансный горшок, найденные на Северной Земле. А дальше – великий эпос о Советской Арктике – с его культом героев-сверхчеловеков в очкастых шлемах, сонмом мучеников-первопроходцев, потерявшихся во льдах, и вставными новеллами о тяжелых зимовках возле обломков судов и самолетов и о спасенных ледоколами гибнущих экспедициях.
Юрий Стрекаловский